Снился мнѣ садъ...

«Cнился мнѣ садъ въ подвѣнечномъ уборѣ...» – напѣваетъ убаюкивающiй голоcъ Александра Вертинскаго, и кажется, что кто-то близкiй и родной щекочетъ мои рѣсницы... Я дѣлаю усилiе, и слипшiяся вѣки ловятъ бѣлый свѣтъ неба. Я лечу въ Африку, гдѣ еще никогда не былъ, и нѣкоторыя изъ моихъ представленiй не идутъ дальше того, что находитъ моя маленькая дочь въ дѣтскихъ стихахъ Чуковскаго. Когда-то давно я грезилъ уѣхать туда насовсѣмъ, тогда пока пока еще легко ужаленный новой жизнью, перевернувшей все съ ногъ на голову, а можетъ наоборотъ. За моим кресломъ тихо посапываютъ похожiе на бегемотовъ двое южнофриканцевъ, и мнѣ становится смѣшно, что я могъ бы оказаться однимъ изъ нихъ... Кончилось чужое синее море съ блестящими слезками волнъ и началась длинная блѣдно-желтая пустыня съ морщинистыми барханами, одинокая въ своей величественной пустотѣ. Я смотрю на нее и вижу свое недавнее прошлое, до сихъ поръ наполняющее сердце смутной тревогой и тупой болью...

Кто-то рисуетъ все за насъ, водитъ тугой, пропитанной краской кистью по холсту нашей жизни, а потомъ соскребаетъ съ него, какъ съ сердца, неудавшiеся мазки, нанося новый слой, подъ которымъ медленно заживаютъ старыя раны. «Все будетъ хорошо», – стучитъ въ вискахъ... Я открываю послѣднiя страницы ремизовскаго «Пруда», падаю въ нихъ внизъ головой, и лечу, лечу домой...

Москва – Парижъ – Йоханнесбургъ. Октябрь 2007 г.